Сей же род не исходит, токмо молитвою

и постом.

(Мф.17:21)

Пост и молитва суть два непобедимых оружия, которые с небесе даны Церкви для борьбы против всех видимых и невидимых врагов. Три таких страшных врага ведут против нас непрестанную войну: мир, диавол и плоть. Мир воюет с нами суетностью и лживостью жизни; диавол – тайными нехотениями и худыми помышлениями, плоть – негою, удовольствиями, постыдными склонностями и стремлениями. И трое воюют против нас, как будто сговорясь, дружно и во всеоружии искушений. Но мы очень счастливо отражаем нападающих на нас и побеждаем их молитвою и постом. Умерщвляем плоть, обращаем в бегство диавола, попираем мир; и окрыляемые как бы двумя крыльями, с одной стороны молитвою, с другой – постом, мы, возносяся духом к небу, поднимаемся над сетями и избегаем козней искушения. Поэтому божественный Златоуст так говорит о молитве: «где молитва и благодарение, там ясно намечается область Святого Духа, демоны обращаются в бегство и вся противная сила убегает». О посте же говорит Василий Великий, что с помощью воздержания и поста «одерживается победа над невидимыми врагами», как относительно упоминаемого ныне в Евангелии лунатика утверждает это Христос: сей же род не исходит, токмо молитвою и постом. Наша святая Церковь, которая все делает по наставлению Святого Духа, повелела нам, христианам, в течение этих четырнадцати дней совершать молитву и пост, т. е. призывание (имени Божия) и воздержание в честь преславной Приснодевы Марии, Святейшей Матери Бога нашего. Правда, борьба непродолжительна, но победа очень блестяща и следствия победы обильны. Подвигоположница, сама Богоневестная Владычица, Царица неба и земли, сидит одесную престола Трисиятельного Божества и, взирая долу на подвиг, держит венцы, чтобы увенчать победителей. Блаженны мы, если будем подвизаться, как должно. Кто в эти святые дни молитвою и постом мужественно победит мирские попечения, дьявольское ухищрение, плотское помышление, тот пусть с уверенностью дерзает и получит от Богоматери достойный дар. Это я утверждаю от лица Самой Пресвятой Девы и посему сегодня укажу, какую благодать и помощь получает от Пречистой Владычицы тот, кто чувствует к Ней благоговение и чтит Ее молитвою и постом.

Святейшая Дева есть и называется Матерью в двух смыслах: во-первых, как Матерь Бога, и во-вторых, как Матерь всех христиан. Она Матерь Божия по естественному рождению, и Матерь христиан по усыновлению. Она Матерь Божия по рождению, воистину Богородица, ибо поистине родила Самого Сына Божия от нетленного своего чрева, где Божественное Слово соединилось с плотью, и в единой нераздельной ипостаси объединило Свою Божескую и человеческую природу превыше естества, слова и разумения. Она – Матерь всех христиан по усыновлению: если мы – по благодати сыноположения – названные братья Иисуса Христа (Евр.2:11), Которого родила Дева, и (если) Сам Иисус Христос, как говорит Павел, пребывает посреди нас, как перворожденный во многих братьях, то, следовательно, мы – названные сыны Богородицы. Как Матерь Божия, по материнскому достоинству, Она должна иметь у Бога такую благодать, какую прилично иметь матери у сына; с другой стороны, как Матерь христиан, в силу материнской любви, Она должна оказывать христианам такую же милость, какую мать должна оказывать своим детям.

Но благодать, которую имеет Всесвятая Дева от Бога, должна соответствовать достоинству Матери Бога, а это достоинство беспредельно; стало быть, и благодать, которую Она получает, беспредельна. Равным образом и милость, которую Она оказывает христианам, должна соответствовать любви матери к детям, а эта любовь беспредельна; следовательно, и милость, оказываемая Ею, беспредельна. И, далее, соразмеряя беспредельную благодать, которую Она, как Матерь Божия, получает от Бога, и беспредельную милость, которую Она как Матерь христиан, оказывает христианам, (должно признать), что Дева есть море благодатных сил.

И действительно, Она – море великое по обширности, ибо воспринимает, как Матерь Божия, все неистощимые реки божественных дарований Духа; – море великое по вместимости, ибо, как Матерь христиан, в изобилии изливает на них те же божественные дарования; таким образом, по дарованиям, которые Она воспринимает, как Матерь Божия, есть море беспредельное; а по дарованиям, которые раздает, как Матерь Христиан, Она – море неисчерпаемое. Слушатели, благоговейно чтущие Деву, я хочу, чтобы вы на этот раз из всех Ее преимуществ пред прочими созданиями обратили внимание на это, – что Она есть Матерь Божия и Матерь христиан. И как Матерь Божия, Она более всех святых и всех ангелов имеет дерзновение у Бога, Своего Сына; а как Матерь христиан, Она больше, чем все – и святые и ангелы, оказывает нам, Своим детям, благодеяний.

Из древнего Рима был несправедливо изгнан Кориолан, благороднейший патриций и мужественнейший полководец; озлобившись, он призывает войско, возбуждает войну против неблагодарного отечества. Он ведет войну, побеждает и победителем приближается к Риму, окружает его, осаждает, стесняет. Он первый восходит на крепостные стены города, держа в руке меч, дыша угрозой и убийством, устрашая сжечь

город до оснований, а самих граждан истребить мечом, их кровью утолить свой справедливый гнев и загладить обиду, несправедливо ему причиненную. Тогда римляне сознаются в своей ошибке, раскаиваются в сделанном, смущаются от страха и стыда, с трепетом собираются на совет и не находят от угрожающей опасности никакого средства, кроме как упасть к ногам сего мужа, попросить прощения и смягчить его гнев. Итак, пошли впереди избранные из Сената, за ними разные сановники и, наконец, простой народ, толпы женщин и детей, все со слезами на глазах и глубоким унынием на лице; они восходят на стену, являются пред Кориоланом, падают, кланяются, упрашивают, плачут, и все одним умиленным голосом просят пощады отечеству и своей угрожаемой жизни. Но тот стоит неумолимый, не преклоняется на просьбы, не смягчается от слез всех граждан; наоборот, он ожесточается, хочет дать знак к битве, повести войско в наступление, на убийство и всегубительство. Когда же в толпе он увидел опечаленное лицо почтенной женщины, Бетурии, своей матери, которая напомнила ему свою нежную материнскую любовь, – увидел и в то же мгновение взор его просветлел, гнев утих, меч опустился и выпал из рук; он останавливает наступление войска, примиряется с гражданами, входит в родной город не как враг, а как друг. (Таким образом) он освобождает отечество от крайней опасности. Настолько присутствие одной матери пред сыном важнее, чем (присутствие) бесчисленной толпы народа; для сына, что может быть приятнее имени матери? Что – сильнее слез и молений матери? Но возвратимся к нашему предмету.

Не правда ли, христиане, что мы грешим на всякий день, час и минуту? пусть скажет это совесть каждого. Горе нам! Какими многообразными грехами осквернена наша жизнь! Она представляет собой один сплошной и непрерывный ряд самых тяжких беззаконий. Сколько нечистого в наших помышлениях! Сколько срамословия на нашем языке! Сколько лукавства в наших деяниях видит Сын Божий! Видит – и терпит, потому что Он долготерпелив. Но когда мы нераскаянные, неисправимые, упорные во зле, какою-то противоестественною неблагодарностью оскорбляем высшую божественную правду, возбуждаем Его праведный гнев, Он не терпит более, но вооружившись мечом и стрелами ужасного и неутолимого Своего гнева, как страшный воин восстает на нас и угрожает совершенным истреблением, смертью, вечным мучением; и кажется, говорит нам то же, что и Иудеям в сегодняшнем Евангелии: о роде неверный и развращенный, доколе буду с вами, доколе терплю вы? (Мф.17:17). Род неверный – не потому, что не имеешь веры, а потому, что не имеешь никакого дела веры; развращенный, отвергнувший страх пред Мною, поправший закон Мой, удалившийся от любви Моей, совратившийся в свои похотения! Доколе буду с вами? Доколе Я буду с вами в Моей Церкви и в Моих таинствах? Доколе терплю вы? Доколе Я буду вас выносить, поддерживать вас Своей кротостью и долготерпением? До каких пор? – С этими словами Он оружие Свое очистит (в таком страшном образе описывает Его пророк), лук Свой напряже и уготова и: в нем уготова сосуды смертные (Пс.7:13,14). Стрелы приготовлены и это – стрелы Сильного изощренные со угльми пустынными (Пс.119:4). Одни стрелы, чтобы отнять или детей для наказания родителей, или родителей для вразумления детей, или мужа у суетной жены, или жену у непотребного мужа, или брата у грешного брата же. Другая стрела – чтобы поразить наше здоровье, дабы больных нас повергнуть в постель на долголетние страдания; третья – чтобы отравить нам счастье, чтобы бедностью смирить наше гордое око. Прочие, коих нельзя исчислить, – чтобы они причинили нам всевозможные раны, истребили жилища, разорили имущества, уничтожили товары, рассеяли семейства тяжбами, раздорами, голодом, смертью, войнами, пленением и всею тьмой бедствий.

Оружие Свое очистит, лук Свой напряже и уготова и в нем уготова сосуды смертные. Куда, несчастные грешники, мы убежим от такого негодования и гнева Сына Божия? Для нас нет иного исхода, как покаяться и припасть к стопам человеколюбца Бога нашего, а для этого обратиться к посредству священников, которые здесь, на земле, в Церкви, – и ходатайства святых, которые в раю. И представьте, что все, и монахи, и священники, и архиереи, и патриархи, совершают общее служение и моление; более того, все святые рая, весь лик пророков и апостолов, все множество мучеников, подвижников и девственников, все чины блаженных Ангелов припадают пред престолом величества Божия, чтобы испросить для нас милость и прощение. Гораздо больше всего этого ходатайства земной и небесной Церкви может (сделать) одно единственное слово Богоматери. О, когда обратится Тот страшный Судия и увидит лицо Своей Матери, этой святейшей и сладчайшей Матери, которая умоляет (Его), Он тотчас станет приветлив, кроток, мирен, отложит меч и лук Своего божественного гнева, тотчас покажет нам снисхождение и любовь и изречет нам вожделенное прощение: много бо может моление Матернее ко благосердию Владыки. Подумать только, христиане, кто просит? – Матерь Божия, Которая имеет дерзновение к Богу несравненно больше всех святых. Прочие святые умоляют, как рабы Божии, Пресвятая Дева просит, как Матерь Божия. Кого умоляет? Сына Божия, Которого зачала, Которого родила, вскормила и воспитала; Которого одна Она возлюбила всею любовью, какою возлюбили Бога все блаженные вместе, и Которым была возлюблена всею любовью, какою Бог любит всех блаженных вместе. Все святые умоляют Бога, как Отца, Пресвятая Дева – как Сына. За кого умоляет? – За христиан, которые суть Ее дети, по природе Ее потомки, того же рода, той же крови, от которой и сама произошла, а по благодати – братия Ее Сына. Все святые ходатайствуют за нас, как за братьев, Пресвятая Дева ходатайствует за нас, как за детей. Теперь примите во внимание Лицо, умоляемое Ею, – как велико Ее дерзновение; и лицо умоляющее – как горяча Ее мольба: возможно ли, чтобы не была оказана милость? Этот смысл имеет известное выражение Песни Песней, с которым, мне думается, обращается к Деве Бог: сердце наше привлекла еси единым от очию твоею (4, 9), т. е. одним Твоим взором Ты проникла в Мое сердце, вот Я бросаю оружие, оставляю гнев, дарую прощение.

Вот какую милость оказывает, вот какую помощь подает нам, христианам, Святейшая Мария. Какое же почитание и благоговение должны оказывать Святейшей Марии мы, христиане? Она и Матерь Божия и Матерь наша; как нашу собственную мать, мы должны чтить Ее и благоговеть пред Ней, потому что это – естественная обязанность, утвержденная божественным законом; с другой стороны, как Матерь Божию, мы, люди, должны еще более чтить Ее и благоговеть пред Ней. Ибо Ее, как Матерь Божию, чтят и пред Нею благоговеют сами святые рая и даже Ангелы небесные. Следовательно, честь и благоговение к Святейшей Марии, как нашей Матери, должны быть велики, а как к Матери Божией, выше всякого сравнения. Кто не чтит и не уважает своей матери, тот недостоин названия человека; кто не чтит и не благоговеет пред Матерью Божией, недостоин имени христианина. Кто может похвалиться, что он верный раб Иисуса, если он не есть верный раб Марии? Или как он благоговеет пред Сыном, не благоговея пред Матерью? О, если бы я по какому-нибудь несчастию утратил всякое благоговение, то никогда не утрачу благоговения к Деве Марии. При всяком несчастий – телесном или душевном, в котором бы я очутился, я буду прибегать к Ней в уверенности, что у Нее найду в болезнях моих исцеление, в моих горестях – утешение и в грехах моих – прощение. И даже в самом аде я не теряю надежды на спасение от Царицы небесной. Я не боюсь погибели, пока Она охраняет меня в своих объятьях. Но когда потеряю благоговение к Деве, тогда я погибшая душа.

Но в чем же состоит благоговение к Деве? – В молитве и посте. В молитве, которая есть призывание (имени Божия); в посте, – который есть воздержание. Это – два способа, которыми, по определению Церкви, мы должны чтить Матерь Божию и нашу, особенно в эти дни. Какою же должна быть наша молитва? – Не с беспорядочностью, не с волнением, не с бесстыдством, но со страхом Божиим, сокрушением сердца и слезами умиления. Каким должен быть наш пост в воздержании? – Не только воздержание от яств, но и от греха; не только от мяса, но и от плотских страстей. Всесвятая Дева ждет от нас вместе с постом и чистоты сердечной, с молитвою – и сокрушения сердечного. Чего же менее этого может требовать от христиан Матерь Божия и Матерь христиан? О, если бы мы поняли, какую милость и помощь получаем мы от (такой) Святейшей Матери!

Сироты, лишившиеся родителей, странники, бесприютные, больные, скорбные, грешные, – не печальтесь: есть у вас матерь – Матерь Божия! Матерь, которая приютит вас в странствовании, которая напитает вас в бедности, которая дарует вам в печалях утешение, в болезнях исцеление, из плена освобождение, во грехах – прощение. Не горюйте: вы имеете Матерью – Матерь Божию. Моряки, плавающие на море, призывайте Деву, чтобы в бурю иметь пристанище; путники, проходящие сушу, призывайте Деву, чтобы иметь в опасностях помощницу. Земледельцы, возделывающие землю, призывайте Деву, чтобы иметь благословение урожая в трудах своих. Юноши, учащиеся в школах, призывайте Деву, чтобы иметь свет познания в своем учении. Духовные и миряне, мужи и жены, призывайте Деву во всех нуждах, телесных и душевных, чтобы иметь Покровительницу в этой жизни, Предстательницу в час смертный и Ходатаицу в день суда. Христиане, от малого до великого служащие и поклоняющиеся имени Иисуса, чтите и благоговейте и к имени Девы Марии, Матери Иисуса и нашей. «Иисус» и «Мария» да будут написаны в ваших сердцах: «Иисус» и «Мария» да не сходят с уст ваших; «Иисус» и «Мария» пусть будут началом и концом ваших молитв. Имена Иисуса и Марии да будут первыми словами в раннее утро и последними вечером; с ними закрывайте глаза ваши ко сну; с ними входите и выходите из церкви; с тиши начинайте и кончайте всякое ваше дело, чтобы вам удостоиться в час последнего издыхания иметь, с одной стороны, Иисуса, а с другой – Марию, и вместе с Иисусом и Марией спрославиться в небесном царстве. Аминь.

Благовременен день праздника и всеобщей радости, в который мне пришли на мысль служение Гавриила и священство Захарии, и я думаю об осужденном на немоту за неверие. Вы слышали евангелиста Луку, повествовавшего, как праведный Захария, когда «по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения, вошел в храм Божий, а все множество народа молилось вне во время каждения. И вот ангел Господень явился ему, стоя по правую сторону жертвенника кадильного. Захария, увидев его, смутился, и страх напал на него. Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн» (Лк. 1:9–13).

О, странное и таинственное чудо! Справедливо Захария возразил ангелу. Он требовал одного утешения, и получил другое; молился за народ, и назван был отцом сына: искал прощения грехов, и получил обещание разрешения бесплодной утробы. Захария более желал исцеления душ согрешивших, чем беременности Елизаветы. Справедливо Захария смутился и устрашился и как только увидел ангела, сказал в душе своей: странен приход этого человека, странно его обещание! Кто сей, что смело вступает в священный храм? Кто сей, что стоит справа алтаря кадильного? Кто сей, что блестит образом чуждого вида? Кто сей? Я не видел человека с крыльями, ни птицы в образе человека; кто же это, что наполняет мою душу страхом? Кто се – светоносец по устам, говорящий великое, при закрытых устах? Кто этот – наблюдатель за моею чредою? Кто он, что препятствует моему ходатайству? Народ, вне молящийся, ожидает меня с ответом от Царя небесного, а этот задерживает меня внутри; чрез меня они приносили моления к Царю, прося прощения в грехах; об этом я молюсь, чтобы исполнить желание народа, чтобы показать действие своей чреды; итак, перестань, кто бы ты ни был, устрашающий меня! Если ты ангел, посланный Богом, то содействуй в моем деле, сострадай вне плачущим, сокрушайся с сокрушающимися. Что за выгода для народа, если у меня будет сын? Что за польза, если Елизавета станет кормить грудью дитя? Что за выгода, если я оставлю наследника? Отойди, устрашитель мой, кто бы ты ни был, отойди от меня! Мы стары; миновало время зачатия; погасла страсть брака; время охладило жар; мы оба мертвы для смешения; юность не цвела, – как старость произрастит?

Так думал Захария. Ангел же говорит ему, как ты сейчас слышал: «не бойся, Захария», не смущайся помыслами; я ангел света, а не тьмы; я Гавриил, один из начальников у Царя небесного; исполняю повеление, – не по своей власти приказываю; я послан объявить тебе, а не сделать над тобою насилие; облечен я видом, а не в обнаженном существе являюсь пред тобою; пославший меня щадит твою жизнь; не бойся, я послан благовестить тебе, а не изумлять тебя; ты превзойдешь старость, и седое бесчадство и бесплодную утробу; и кто рождает по желанию? Это дар Божий, не изобретение человеческое; разве ты не слышал слов Господа: Я есмь творец человека, «и образовавший дух человека внутри него» (Зах.12:1). Не веришь, Захария? А как был создан Адам, как Ева была сотворена, как Исаак был рожден? Авраам в послушании не ошибся; а ты, иерей, не веришь! Неужели бессильно у Бога всякое слово, Захария? По своей старости ты возражаешь, старец, – телесное омертвение полагаешь сильнее Бога. Если бы ты не видел примера Авраамова, то основательно сомневался бы; ссылаешься на помощь природы, и не веришь настоящему божественному обещанию, но сомневаешься и споришь? О малом ты просишь, и много получаешь. Ты молишься только об иудейском народе, а я благовествую тебе о том, кто все племена приготовит к спасению.

Захария, услышав это, и, немного отвратив свой взор, в ответ говорил Ангелу: что ты говоришь, Ангел? Родит жена моя? Что же – об этом я молился, или совершаю каждение в свою чреду ради того, чтобы пред народом высказать свою плодородность? Я прошу о прощении грехов, и ужели сверх этого пожелаю разрешения неплодства? Желаю для народа облегчения, неужели для Елизаветы обременения? Я призываю израненные души к уврачеванию, и неужели, чтобы иссохшие сосцы стали млекоточными? Что ты говоришь, Ангел? Жена моя родит? И что за выгода в этом для вне молящихся? Ужели, услышав, не побьют меня камнями, со словами, что я становлюсь главным иереем не за них и не для общеполезного спасения, но только за себя, что не благословение, а сына я принял? Я теперь уже не думаю о деторождении; отойди! Я этого уже не желаю; о чем я молился, того не получил; и теперь ты мне объясняешь одно вместо другого; неужели же от времени не прекратилась старость? Мы не можем ходить без посоха, и как теперь нам повелевают начать свое деторождение? Старость отвергает природу; это дело вне веры; в гроб мы глядим, и будем нанимать кормилицу? Нет, я теперь уже нисколько не думаю о деторождении, я ищу спасения народа и счастья племени, пленения врагов и благоденствия города, а не детского плача, пеленок и кормления; я нисколько не думаю об этом. Как я окажусь отцом природного сына? Старость отталкивает от себя веру; вне природы это дело; я иду с посохом, как с конем, и ты побуждаешь меня к брачному делу, когда всё тело моё стало гробом? Чем мне убедиться в этом, скажи мне, великий Гавриил? Скажи, чем мне убедиться в этом? Вот мои члены трясутся, вот по старости мы оба в землю смотрим. Если бы один был молод, а другой состарился, была бы некоторая надежда на сказанное; теперь тело нас обоих дряхло; ничего другого мы не ожидаем, кроме серпа смерти, как зрелые колосья во время жатвы; если ты во всём истинен, что говоришь, владыка Гавриил, то дай наперед какое бы то ни было знамение, вручи мне залог обещанного чуда. Чем мне убедиться в этом? Аарон не поверил бы, если бы не расцвел жезл; Моисей не был бы удостоверен, если бы его рука не побелела; Гедеон не понял бы, если бы не было росы на руне; Езекия не признал бы, если бы солнце не отступило назад; чем мне убедиться в этом? Ты дай знамение, и я буду рад, как юноша; дай знамение, чтобы Елизавета не посмеялась легкомысленно, как Сарра; чем убедиться в этом, вестник Архангел? Откуда для меня очевидны твои слова ко мне? Если я являюсь вторым Авраамом, если будет и для меня свойственное Аврааму, то войди в мой дом, и я омою твои ноги, после совершенного путешествия, и предложу тебе трапезу, исполненную тайны; Елизавета замесит три саты муки, предизображая церковь; спрашивай тельца, чтобы тебе одарить сыном. Чем мне убедиться в этом, о ты, приносящий нам на землю прекрасное благовестие свыше? Зачем, Ангел, преднарекаешь мне имя сына, и исчисляешь добродетели еще не существующего? Покажи мне то, что свыше природы, чтобы мне поверить тому, что против природы. Если небо станет шатром, и я обновлюсь; если море изменится, и жена моя Елизавета станет матерью; если солнце будет задержано, и иссохшие сосцы источат молоко; если луна низвергнется, и иссохшая утроба увлажнится. Чем мне убедиться в этом, «по чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных» (Лк.1:18).

Ангел тогда сказал Захарии: ты требуешь от Бога ручательства. Считаешь немощь сильнее Владычнего обещания? Не боишься наперед расспрашивать приносящего тебе благовестие? Чем мне убедиться в этом, – говоришь ты. Разве тебя посылают в Египет, чтобы устрашить фараона? Чем мне убедиться в этом, – говоришь, Захария. Разве ничего сверхъестественного Бог не делает? Ты спрашиваешь последовательности у природы, и не видишь изумительного дела Божества. Скажи мне, Захария, на чем укреплены столпы земли? Чем поддерживается свод неба? Где изобретаются вместилища облаков? Где образуются капли дождя? Где создаются хлопья снега? Кто руководит течением солнца? Кто полагает предел умалениям луны? Кто исчислит множество звезд? Море во время бури как удерживается песком? Как смешиваются теплые потоки? Как создается мрак тумана? Как образуется человек во утробе? И как женский пол оказывается слабее мужеского? Чем мне убедиться в этом, – говоришь, Захария. Ты ищешь последовательности природы, где дело Божие? Не веришь, что может родить бесплодная? Что же – если услышишь, что Дева сверх ожидания рождает? И может ли быть прежнее неверие верою? И за то теперь наказывается неверие в виду бесплодности, чтобы ты не усомнился в чуде в виду Девы: «ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить» (Лк.1:20). О, человеколюбивое наказание, производящее скорее исправление! Ангел вразумляет поколебавшийся голос, обуздывает дерзкий язык: «он объяснялся с ними знаками, и оставался нем». Хорошо у Евангелиста записано и это – «оставался»; молчание ожидает рождаемого голоса, Захария – Иоанна, старец – сына, иерей – пророка. Этим ангел говорит: так как ты, как неверующий, ищешь знамения от Бога, то прими биченосное знамение в собственном своем теле: «будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется». Где орудие противоречия, там и мщение; где необдуманная смелость, там и воспитательная вожжа; где была дерзость, на том и наказание. Бог желал, Захария, чтобы ты сделался проповедником такого чуда: рождается начальник воинства Царя небесного и предуготовитель освобождения мира от грехов. Так как ты сделал для себя немощь тела сильнее Владычнего обещания, то за это «будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время». Видишь ли, что без веры ничто из должного не совершается.

Только что услышал Захария эти слова, тотчас вышел из храма, с молчанием, наградою за неверие. О, чудо! Он вошел для освобождения других, и сам вышел осужденным; принося богослужебное каждение, вынес знак изгнания. Народ ждал услышать что-нибудь благое от него, а он выражал знаками: «никто пусть меня не спрашивает; я устрашаюсь Владычнего негодования». О, изумительные дела! Захария обуздывается, и Елизавета благоденствует; язык немотствует, и утроба беременеет; болезнь утробы переселяется на язык; речь обуздывается, и рождаемое освобождается; Захария молчит, и Иоанн играет.

Лишь только бесплодная увидела Деву, утренняя звезда заметила солнце, и сильно взыграл Иоанн в материнской утробе, обвиняя медлительность природы: я, говорит, проповедник Владыки, и зачем связан узами, подобно сорабам своим? Предварю время рождения, не буду ждать родов, чтобы не потерять своего течения, чтобы Владыка не опередил заключенного раба, чтобы последовательность природы не сделалась нарушением порядка; я узнал Присутствующего, и не переношу молчания; я узнал Предпославшего меня в путь пред лицом Своим, чтобы приготовить путь Его пред Ним; я поколеблю узы природы, потому что спешу проповедовать. О, изумительные дела и чудеса! О чем не ведали на небесах ангелы, узнал Иоанн, во утробе носимый, и говорил матери своей. Для Престолов Он был не заметен, и, носимого во утробе приходящий Бог не опередил; от Господств Он скрыл тайну домостроительства, но открыл ее носимому во чреве; и с каким благовестием пришел Архангел к Богородице, это внушил внутри играющий младенец. Пришедший Освободитель нашего рода, будучи во чреве, прибыл к своему другу, Иоанну; и видно было, что Создатель приветствует создание, что Царь пребывает в шатре воина, что Владыка входит в дом раба. Иоанн, увидев из утробы находящегося во утробе, старался превзойти границы природы, говоря: я не знаю ограниченного природою Господа, и не буду ждать времени рождения; мне не нужны для рождения девять утробных месяцев; не нуждаюсь в этом теперешнем заключении; и почему не выйти из уз, удерживающих меня? Я выйду, кратко объявлю значение дивного дела; я печать божественного пришествия; я утроба воплотившегося Бога Слова; вострублю, и отцовский язык сделаю красноречивым; вострублю, и материнскую омертвелую утробу оживлю. Выйду, предтеку с проповедью, возглашу всем присутствующим: «вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира» (Иоан.1:29). Таково играние Иоанна, или лучше, слова.

«Елисавете же настало время родить, и она родила сына. И услышали соседи и родственники ее, …и радовались с нею» (Лк.1:57–58). Ибо чудом было то, что в старости и с заматоревшею утробою родила Елизавета; это зависело не только от плотского отца, но и от Бога Слова. Об этом свидетельствует сам Архангел Гавриил, сказавший Захарии: вот «жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет …и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии» (Лк.1:13, 15–17).

О, рождение сына иной, изумительной природы! Оно было изумительно и неестественно, так как обычно тот, кто рождает, при содействии страсти рождает, – и та, которая рождает, в болезнях рождает. В чем же скорбь Елизаветы, когда присутствует Святой Дух, а не неопытная восприемница, когда это дело благодати, а не тягость природы? Слушай! Этот труд был ничтожным в сравнении с радостью. – Не после своего рождения Иоанн получил благодать, но из материнской утробы одевшись освящением, стал дивным предводителем, как сказал Ангел: «Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей… и предъидет пред Ним в духе и силе Илии» (Лк.1:15,17). Кто кому будет предшествовать? Иоанн Владыке Христу; поэтому он называется Предтечею, как можно слышать из слов самого Иоанна о Спасителе: «за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня» (Иоан.1:30). За мною – по времени; прежде меня – по престолу.

Почему Гавриил сказал, что Иоанн предшествует Царю Христу в духе и силе Илии Фесвитянина? Слушай внимательно! Илия значит – Бог. Так как Иоанн имел в самом себе Бога, – он исполнился Духа Святого еще от чрева матери своей, а Бог есть Дух, – то о нем говорил Господь чрез пророка за много времени раньше: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною» (Мал.3:1, ср. Мк.1:2) и многих обратит от заблуждения к истине; ради этого Иоанн предшествует Господу в духе и силе Илии, так как у Иоанна много было сходства с Илиею.

Конечно, сын рождается, и речь возвращается к отцу. Захария, когда его спрашивали, как бы он желал назвать дитя, – «потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему». Не поверивший словам Ангела теперь вынужден писать о явлении, проповедовать письмом; тогда по слуху не принявший сказанного теперь законодательствует рукою, пишет о бывшем. И, дав имя ему, получил речь: отсюда «все удивились. И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога» (Лк.1:63–64).

О изумительное и странное чудо! Пишется имя сына, и немые уста отца открываются; Иоанном называется, и язык называющего устрояется. Видишь ли, как он не погрешил, и мы не погрешили, сказав приличное объяснение? Вот имя самого праведного открывает немые уста, и побуждает неподвижный язык. Так вопиющий Иоанн обнаруживается, что даже самое его имя вызывает голос: я «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф.3:3). О, чудо! Слово пребывает, и голос предвозвещает; Владыка идет, и раб предпосылается. Итак, возрадуемся и возвеселимся, что Елизавета родила и Захария возговорил; что неплодная произвела, и старец воскликнул; что восковая дощечка была спрошена, и язык иерейский разрешился и голос возвратился; что Предтеча явился и весь мир возрадовался.

Здесь следовало бы закончить слово, но Захария не позволяет восклицаниями: «благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему» (Лк.1:68). Изумительные дела! Что говорит Захария? После своего исцеления от немоты Захария первый раз воскликнул: «Благословен Господь». Что это значит? Захария был мертвым, и воскрес. Он не был мертвым по природе, но перенес подобие смерти. Он удерживался молчанием, как гробом, и как пеленами, был связан узами языка; он возвратился к жизни, не дыша священством, и принес оплакивание, горесть народа. Когда упраздняется иерей, скорбят все, за кого он ходатайствовал. После этого образного воскресения Захария первый раз воскликнул «благословен Господь Бог израилев». О, Захария! Если бы ты не увидел духовного колоса, не узнал духовного земледельца, не получил дара, то не благословил бы дателя. Но Захария восхвалил Бога пророческою песнею, достойною дара. Воскликнем и мы: «благословен Господь Бог христианский, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему». Ему слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.